Уход британского принца Филипа был воспринят нашими согражданами с повышенной эмоциональностью – во всяком случае если судить по бурной реакции социальных сетей. Одни соболезновали и сопереживали королеве, особенно досадуя, что принц чуть-чуть не дожил до столетнего юбилея (будто в сто лет умирать не так обидно). Другие, возвысившись над этикетными условностями, выражали неудовольствие и неодобрение: с какой стати мы обсуждаем внутренние дела явно враждебной нам страны? Какое нам дело до бесконечных проблем этого чужого и далекого семейства – со своими бы разобраться. Хотя в подобном демонстративном негодовании скрыто едва ли не больше признания важности Виндзоров, чем в честном сочувствии, – психологи хорошо знают этот эффект влечения через отрицание.
Надо сразу напомнить: покойный супруг королевы Елизаветы совсем не далек от России. Принц был крещен по православному обряду и никогда от него формально не отказывался – в англиканской церкви, куда он перешел уже после женитьбы на Елизавете, нет канона перекрещивания. Он прямой потомок русских царей и императоров вплоть до Николая Павловича. Его воспитанием занималась русская тетушка – графиня Надежда Михайловна де Торби, между прочим родная правнучка Пушкина, – и Филип признавался, что она всегда была одним из самых дорогих ему людей. Кстати, еще одна наследница Пушкина – герцогиня Вестминстерская по имени Наталья – стала крестной матерью его старшего внука Уильяма. Когда принца спросили, не хотел ли бы он посетить СССР, он ответил с присущей ему прямолинейностью: «Очень хотел бы, хотя эти сволочи убили половину моей семьи». После чего трижды побывал в России.
Источник: