Светлана Можаева пришла в сеть магазинов офпрайс-товаров Familia в 2011 г. на пост финансового директора, успев поработать на аналогичных позициях в «МТС-ритейле» и «Утконос онлайне». Как говорит Можаева, в Familia перед ней была поставлена задача сделать финансы максимально прозрачными и понятными. Через год компания впервые сделала МСФО-отчетность и начала совершенствовать систему закупок. В 2015 г. несколько месяцев исполняла обязанности генерального директора Familia и вела переговоры с двумя будущими финансовыми инвесторами – Goldman Sachs и Baring Vostok, – а затем и со стратегическим инвестором – американской сетью офпрайс-магазинов TJX, которая в 2019 г. купила 25%-ную долю компании.
В кресло генерального директора Familia Можаева села в разгар первого локдауна – в апреле 2020 г. «Когда [предыдущий гендиректор] Константин Надеждин покинул компанию, я понимала, как эта машина работает и как ею управлять», – говорит она. Потери в 8% по итогам пандемийного года Familia с лихвой компенсировала еще в I квартале 2021 г. Для крупного офпрайс-игрока «волатильное время – время возможностей», считает Можаева. В интервью «Ведомостям» она рассказала, почему сектору офпрайс одежды, обуви и других товаров пришлось легче, чем регулярным фэшн-ритейлерам, и как бизнес-модель Familia позволяет делать большие скидки на оригинальные брендовые вещи.
– В чем разница между офпрайс-магазинами и дискаунтерами и в чем, вы считаете, ваше преимущество для покупателей?
– Разница огромная. Дискаунтеры продают дешевые [по определению] вещи. Продают дешево. И, как правило, это вещи не слишком высокого качества. Мы же покупаем качественный товар у регулярных ритейлеров и производителей – это не распроданные к концу сезона остатки коллекций или товар, возникший в результате ошибок планирования и производства. Берем его, как правило, по очень выгодной цене, с глубокой скидкой. Почему мы получаем такую цену? Ритейлерам в конце сезона нужно избавиться от залежавшегося товара, чтобы освободить полки для новой коллекции. Им важно, чтобы товар предыдущей коллекции, идущий на распродажу, не конкурировал с новым ассортиментом. Поэтому есть такие бизнесы, как наш. Офпрайс глобально представлен такими крупными игроками, как TJX Companies, Ross Stores, Burlington. США – это родоначальник сегмента. Есть специальные компании, которые покупают эти стоки и торгуют ими только в офлайне.
Наша скидка составляет до 85% от первоначальных розничных цен. Для российского покупателя это особенно важно. Ведь три четверти населения страны имеют доход до 45 000 руб., поэтому они не могут не думать про цены, для них важна value (ценность), которую мы можем им предложить. Кроме того, россияне традиционно являются очень brand conscious (любят брендовые вещи). Возможно, Советский Союз повлиял на это. Я слышала, когда в США все еще был открыт Century 21, тоже один из игроков в сегменте офпрайс, 80% выручки делали русские, которые приезжали на Манхэттен. Российский покупатель, конечно, в чем-то имеет отличные от американцев культурные особенности. В США, например, девушка купит платье в офпрайс-магазине, придет на работу, скажет: «Смотрите, девчонки, я молодец, я так выгодно купила такое платье». А у нас женщина купит платье в Familia, а скажет: «Я купила в ЦУМе». А для молодого поколения, если рассматривать его отдельно, важны ESG-принципы. Мы считаем, что экологичность заложена в ДНК офпрайс: мы даем вторую жизнь товару. Иногда товар, который мы купили у поставщика, был бы утилизирован, если бы не попал к нам.
– Что случается со стоками, которые вы не смогли продать?
– А у нас такого нет. Регулярный ритейлер заказал себе коллекцию, произвел ее, привез, положил на полку – и на все, что в конце сезона не продал, он делает распродажу или продает это офпрайс-игроку. А у нас нет коллекций и ассортиментной матрицы, мы покупаем товар всегда, круглогодично, еженедельно. У байера (закупщика) еженедельно и даже ежедневно обновляется open to buy – это план закупки, который система рассчитывает для каждого байера. Он по всему миру ищет новые предложения и новых вендоров. У нас большая база поставщиков – именно для того, чтобы иметь гибкость и возможность вовремя поставить тот товар, который нам необходим здесь и сейчас. Мы всегда в моменте что-то покупаем, но для большей гибкости всегда оставляем для себя часть планов открытыми, чтобы иметь возможность среагировать и адаптироваться под конкретную ситуацию. Например, погода не сложилась – тогда мы просто не купим избыточный товар. И наоборот, отличные продажи – тогда байер быстро докупит все, что нам еще необходимо. Гибкость бизнес-модели дает нам весомые преимущества.
В отличие от регулярного ритейла, который в конце сезона начинает уценивать коллекции, у нас переоценки бывают ежемесячно, по графику. Наша система умеет анализировать все товарные остатки и определять тот товар, который оборачивается хуже норматива, и тогда система дает ему уценку.
– Что если стоки не оборачиваются по той цене, по которой вы их купили? Уцениваете, уходя в минус?
– Уцениваем товар до тех пор, пока он не продастся. У любого товара есть своя цена, и любой товар продается, вопрос за сколько и с какой маржинальностью для нас. Мы последнее звено, за нами никого не остается. И это тоже является важным фактором, почему бренды с радостью нам продают свои стоки. Мы не подсвечиваем бренды в торговом зале или онлайн – и это критически важно, потому что, по сути, мы получаем специальную цену от поставщика именно за то, что являемся конфиденциальным каналом утилизации его стоков. Для нас важно, и для бренда важно, чтобы наши взаимоотношения и цены не афишировались. В наших магазинах товар конкретного бренда будет замиксован среди тысяч других брендов и просто незаметен. Мы много раз проводили с разными брендами эксперименты: даже если мы садились в одном и том же ТЦ, никакой каннибализации с продажами бренда не происходило.
– Про принципы ценообразования: как байер находит правильную цену для стока?
Источник: