Большой пересмотр стратегии британской внешней политики был запущен по итогам знаменитого референдума о Брекзите в бытность Дэвида Кэмерона премьер-министром. Выхода Соединенного Королевства из Евросоюза мало кто ожидал, поэтому изначально никакого четкого представления о том, что страна должна делать, оказавшись за бортом ЕС, ни у кого не было.
Какое-то время Лондон был в оцепенении, но уже при Терезе Мэй английский политический класс перешел к осмыслению нового места Британии в мире. Затем в недрах форин-офиса родилась концепция «Глобальной Британии». Ее название у многих вызывало улыбку, мол, куда Альбиону в одиночку тягаться за усиление своего влияния в мире, в котором власть ускользает даже от США. Британская империя осталась в далеком прошлом, в Содружестве наций к бывшей метрополии давно относятся без придыхания. Королевство сильно потрепали великая рецессия, Брекзит и пандемия. Всерьез стоит вопрос о перспективах территориальной целостности страны на фоне шотландского сепаратизма. Но эти констатации не отменяют того факта, что страна сохраняет глобальную атрибутику, ряд конкурентных преимуществ и главное – рудименты внешнеполитического креатива.
Источник: